1. Денис. Дом там, где...

«И если слышишь ты, давай вернёмся в наш дом

Вернёмся в наш дом, дом, дом...

Или опять молчи! Контрольный выстрел в лицо?

Как выстрел в моё лицо»

Oxxxymiron. Привет со дна

Кикиборг пришел за мной в воскресенье, когда уже стемнело. Обострившийся в тишине слух оповестил о его приближении задолго до того, как дверь карцера открылась. Шорканье подошв по бетону, кашель курильщика, бряканье металла. Щелчок и вспыхнувшая под дверью полоска света. Звон связки ключей, пока выбирали нужный.

Я надеялся, что освободит меня Болгарка. Но, видно, она была в числе сраженных поносом, которого Кикиборг счастливо избежал. Если Болгарку я просто ненавидел, то воспа еще и опасался - несмотря на все смелые слова, брошенные ему в лицо. Он чем-то напоминал мне Яна. Не внешне, нет. Своими поступками. Манерой подавлять. Желанием властвовать. И еще взглядом: холодным, расчётливым и безразличным. Даже пахло от Кикикборга похоже: табаком и гнилыми зубами.

- Ну и вонь! – Поприветствовал меня восп, когда свет, резанувший по глазам, заставил меня зажмуриться. – Давай, за-за-засранец, взял ведро и на выход.

Я вслепую нашарил «биотуалет» - перед глазами плыли цветные круги. Поднял его осторожно, чтобы не расплескать, но в нос все равно шибануло растревоженным аммиачным смрадом.

- Стой! – Наткнулся я на окрик, едва успел сделать шаг. – А это еще что та-та-такое?!

Я приоткрыл слезящиеся глаза. Кикиборг пялился на мои синяки с выражением крайнего отвращения и раздражения на морде.

- Кто тебя так?

Наверное, он решил, что в его отсутствие в «Замок» наведались «веселые привидения» и поиграли мною в сквош. В Дании я пробовал пару раз лупить мячом о стены, но в чем фишка, так и не понял.

Мое молчание Кикиборгу не понравилось.

- Ладно. Я все равно узнаю, учти. Па-па-пошел!

Болезненно жмурясь, я побрел через подвал, стараясь не поливать себя и пол отходами собственной жизнедеятельности. Когда восп повел меня вверх по лестнице, в башке затренькали тревожные звоночки.

- А одежда? – Спросил я. Не хватало мне еще на глазах у всех рассекать в одних подштанниках.

Кикиборг злорадно хохотнул:

- Одежда? Хочешь и ее де-де-дерьмом своим уделать? Топай давай. Пусть все на тебя, гавнюка, па-па-полюбуются, - и он буквально выпихнул меня за дверь.

Я понял, что это месть. За обосравшуюся на глазах у всех директрису. За сбежавших из загазованного актового зала спонсоров. За сверхурочные часы и загаженные туалеты, о которых рассказывала Горелая. Воображение Кикиборга каким-то образом связало меня с разразившимся в Дурдоме говнобунтом, и переубеждать его было бесполезно. По ходу, он нашел своего козла отпущения.

Ближайший туалет, куда можно было бы вылить ведро, находился на первом этаже. Но восп заставил меня тащить свой благоухающий «крест» до третьего. Он гнал меня по лестницам и коридорам обходным путем, явно стараясь, чтобы занимательное зрелище не пропустил никто.

Я был раздет, грязен и вонял, но решил не опускать головы. Если кому-то тут и должно быть стыдно, то не мне, а взрослому, который пытается меня унизить. Так что я топал вперед с похерфейсом, отставив подальше от себя руку с ведром и на каждом шагу ожидая насмешек, свиста, подножек, презрительных взглядов. Но ничего этого не было.

Нет, народу в коридорах хватало. Но при виде меня дурдомовцы замолкали. Расступались. Давали дорогу. Не прятали и не отводили глаз. Они смотрели на меня как-то странно. Так, будто... хм, я был первым человеком, вернувшимся из полета на Марс. Накрывшим грудью амбразуру дзота. Подорвавшим собой вражеский танк. Как будто я был... героем?

Кикиборг тоже почувствовал это: реакция подопечных оказалась совсем не такой, как он рассчитывал. Я тут же ощутил на себе его разочарование. Этот урод начал подталкивать меня в спину. Естественно, ведро стало раскачиваться. Пол украсили уродливые бурые кляксы.

- За-за-засранец рукожопый, - разорялся восп. – Потом придешь и все мне тут вылижешь, чтоб блестело!

Таким манером я добрался наконец до сортира на третьем. И тут мое появление возымело наконец желанный Кикиборгу эффект: я наткнулся на парочку титанов и им сочувствующих. Сало, Утенок и несколько незнакомых мне кентов помладше как раз выходили из туалета, когда я направился туда со своим ведром. Для этих я героем явно не был. Если я и удостоился от них наград, то разве что в виде тычков и милых обращений вроде «хуя моченого», «говножуя» и «пидара сраного».

В сортире титаны, по ходу, не только справляли нужду, но и удовлетворяли прочие насущные потребности организма – например, наполнить легкие живительным дымом. Но Кикиборг на это нарушение положил большой болт. Конечно, заставить меня отмывать ведро голыми руками гораздо интереснее!

Пока я трудился, стараясь не дышать носом, восп решил совместить приятное с полезным, а именно: допросить меня по факту исчезновения из медблока нескольких пачек препарата под названием «сульфат магния». Я мог только догадываться, что это лекарство обладало чудодейственным слабительным эффектом. Более того, ручной труд просветлил меня настолько, что я, кажется, понял, какая хитрожопая тварь могла подтырить порошок из смотровой. Свои соображения я, конечно, оставил при себе. А Кикиборгу сказал, что накануне выхода на баррикады спал сладким сном и ничего, естественно, кроме этих самых снов не видел.

Когда ведро было отмыто до блеска и благоухало хлоркой с лимонной отдушкой, восп наконец решил, что на сегодня с меня хватит.

- Приведи себя в па-па-порядок: воняешь, как свинья, - буркнул он, уходя. – И в медблок сходи повязку сменить.

Я поймал свое отражение в зеркале над раковиной. Бля-а! Бинт черный, зенки красные, сам – синий с переливами. Человек-семафор.

Пару раз глубоко вздохнув для храбрости, я вышел из туалета и отправился в комнату, которая должна будет стать мне домом. Я не знал, как меня примут Мерлин и остальные. К какому лагерю принадлежат мои соседи по спальне? Ведь в Дурдоме их явно два: первый - титаны, которые, очевидно, делают всю грязную работу за воспов, и те, кто шестерит на титанов. А второй... Хм, ну типа оппозиция, как нам объясняли на уроках обществознания. Диссиденты, мля.

Судя по тому, что рассказывала Горелая, Розочка, Мерлин и их дружбаны относятся именно к последней категории. Но как в эту картину маслом вписываюсь я? Ясно одно: с титанами мне не по пути. Как и с теми, кто ночь за ночью истязал Тлю. Да, скорее всего, это были Метр с Салом. А что, если нет? Что, если все старшаки одинаковы?

Я решил, что постараюсь внимательно присмотреться к тем, с кем мне придется делить восемь квадратных метров, которые занимала наша спальня, и постучал в дверь. Мне никто не ответил. Может, они снова все на ужине?

Я нажал на ручку, вошел и тут же наткнулся на взгляд Розочки, лежавшего в кровати под одеялом.

- О, Андерсен! Принес с собой аромат свободы. – Ухмыльнулся он и сморщил нос. – А чо долбишься? Ты ж не дятел. – Тут его глаза расширились, даже тот, что был меньше. – Оба-на, кто это тебя так расписал? Прям хохломское блюдо.

Я пожал плечами и потопал к своей койке, на которой заприметил похудевшую сумку и помятую коробку с парусником. Рядом на полу меня ждали уже знакомые шлепки «Дурдом Стандарт» - размера на два больше нужного.

- А ты чего массу давишь? Время же еще детское. Заболел, что ли?

- Я теперь тоже арестант, - вздохнул Розочка. – Постельный. Даже трусы забрали, сволочи! – И он приоткрыл край одеяла.

Я быстро отвел глаза, но успел заметить синяки, цветущие у парня на ребрах.

- Пострадал за лирику, - сказал за спиной незнакомый голос. – Не любят в Дурдоме поэтов.

Этого высокого парня со вспухшей, разбитой губой я раньше не видел. Но судя по тому, как по-хозяйски он зашел в дверь вместе с Мерлином, это и есть Король – обитатель четвертой койки. Горелая рассказывала, что его привезли из психушки. Странно, на чокнутого кент вроде не похож. Хотя много ли я встречал настоящих психов?

- Привет, - отозвался я. – Я бы подал руку, но...

Цепкие зеленые глаза окинули мою покоцанную, зачуханную тушку, на высоких скулах вспухли желваки.

- Вот уебки! В следующий раз им крысиного яду в кофе надо будет сыпануть.

- Артур! – Мерлин предостерегающе тронул Короля за рукав.

Не, нормас, да?! Они тут чо, всех рыцарей Круглого Стола собрали? А где тогда этот, как его... Ланселот?

Король тряхнул головой:

- Не бзди. Он свой. Стучать не станет. Верно?

Его пронзительные морские глаза уставились на меня так, будто пытались увидеть насквозь. Ярко-зеленые радужки переливались на свету, производя немного пугающее впечатление, как у человекоподобного робота из сериала "Люди".

Я покачал головой:

- Разве что в дверь.

Розочка понимающе хмыкнул.

Мерлин протиснулся ближе, поглаживая Ворону, сидевшую у него на руках. Дернул шляпой в сторону моей сумки.

- Мы сложили тут твои вещи. Ну, то, что осталось. Остальное не пытайся вернуть. Титаны все сразу загнали на барахолке. Телефон твой тоже. У них там с хачами торговое соглашение.

- Спасибо, - я открыл молнию, стараясь ничего не коснуться.

Мои пожитки, валявшиеся по всему полу, действительно были аккуратно упакованы в баул. Даже альбом с рисунками, выглядевший слегка потрепанным, будто его в последнее время часто листали.

- Можешь мелочи сюда положить, - Мерлин открыл тумбочку, в которой оказалась пустой нижняя полка. – Остальное - в шкаф. Вот зубная щетка, паста, мыло и прочее, что тебе выдали, - он указал на лежащие внутри предметы. – В ванной их не оставляй. Пасту с мылом сопрут, а щеткой в лучшем случае унитаз почистят. По комнате тоже не раскидывай – воспы вызверятся. В тумбочку убирай, и все будет окей, как говорят на вашем диком западе. С полотенцем та же история, - свободная от Вороны рука махнула на нечто облезло-махровое, перекинутое через спинку кровати. – Оставишь в ванной – лучше им потом не вытирайся.

- Ага, - хмыкнул Король. – Неизвестно, кто им жопу подтирал.

- Или на него сдрочил, - гоготнул Розочка со знанием дела.

Меня аж передернуло.

Я взял из сумки единственные уцелевшие штаны и футболку. Хорошо, хоть на нижнее белье никто не позарился.

- И часто у вас тут... прут? – Осторожно поинтересовался я.

Парни переглянулись.

- Скажем так, - Король развалился на своей кровати, подсунув подушку под спину. – У жителей Дурдома расплывчатое представление о частной собственности. Так что привыкай к мысли о том, что надо делиться.

Я решил, что при первой же возможности найду себе хороший тайник. Причем такой, что всегда под боком. Опыт подсказывал, что это необходимо.

- Это твои школьные вещи, - продолжил инструктаж Мерлин, очевидно, взявший надо мной шефство, как самый хозяйственный. Он поднял с пола невзрачный темно-синий рюкзак, стоявший рядом с моей койкой. – Там пенал с ручками, тетради. Учебники в библиотеке завтра получишь.

Блин, я и забыл, что завтра понедельник!

- А в какой класс меня записали? – Не смог я сдержать любопытства.

- В один со мной. Восьмой ККО.

Ворона, слегка освоившаяся с моим присутствием, перепорхнула на полотенце и принялась разглядывать меня то одним круглым черным глазом, то другим – очевидно, чтобы получить полную картину.

- ККО? – Я осторожно потянул на себя полотенце. Ворона захлопала крыльями, но позиций не сдала. – Это типа как «А» или «Б»?

- Не, это типа как «УО»! – Заржал Розочка.

Наверное, на морде у меня отразилось, насколько я тупил, потому что Мерлин закатил глаза под шляпу:

- ККО – это коррекционный класс, - объяснил он.

- Для тупорелло, - уточнил Розочка. – И всяких трясучих-припадочных, - он высунул язык на бок, задрожал и, хрипя, стал сползать с кровати.

Даже не оборачиваясь, хозяин Вороны лягнул койку «эпилептика»:

- У нас всего девять учеников. Ну, это без тебя. И программа облегченная. А так все, как в обычном классе.

- Мало учеников? – Я резко рванул полотенце на себя. С оскорбленным карканьем Ворона взвилась под потолок и забилась на шкаф. – Это же хорошо, разве нет?

Мерлин глянул на Короля как-то беспомощно.

- Да ладно, не парьте парню мозги раньше времени, - постановил тот. – Пусть сам походит, разберется.

На сей позитивной ноте я влез в тапки и отчалил в душевую.

Как-то я смотрел фильм вроде триллера. Там один чувак пытал подозреваемого в похищении, чтобы заставить его рассказать, где детей спрятал. Так вот. Этот кент, отец пропавшей девочки, построил в заброшенном доме пыточную камеру: провел в каморку, типа карцера, душ. Вода включалась только снаружи, причем температурных режима было всего два: кипяток или лед. Бедный хмырь в пыточной стойко выдержал все побои. Но когда его стали душем поливать, сломался.

К чему я все это вдруг вспомнил? А к тому, что душевая в Дурдоме была устроена по тому же принципу. Только замка в ней не было. Да и кабинок тоже. Была батарея, лежащая на полу. Холод, от которого клацали зубы. Сырость, плесень на стенах и две душевых головки, зеленовато-серых от известкового налета. Когда я включил одну, на мое с надеждой поднятое лицо сначала не упало ни капли. Только в трубах заворчало, загудело страшно, с переливами. Потом лейка затряслась, натужно кашлянула паром, и плюнула в меня кипятком. Я с воплями заскакал по помывочной, пытаясь раздобыть холодной воды. Зря беспокоился. Душ уже извергал ледяные каскады и нагреваться, кажется, не собирался. Я свыкся с мыслью, что мне придется моржевать, когда постепенно слабеющая струя стала постепенно теплеть.

Я терпеливо дождался подходящей температуры и шагнул под душ, весь покрытый пупырками, как огурчик с грядки. Но душа моя радовалась недолго. Настроение у бога дурдомовских труб снова изменилось, и они принялись шипеть и брызгаться на меня смесью кипятка и ледяной воды, которые – поразительно! - ни разу не смешивались. Холодное лило по центру, а горячее фыркало во все стороны, иногда попадая на меня, но чаще на стены и даже потолок. Понятно, что больше трех минут такой экзекуции я не выдержал. Напялил одежду прямо на влажное, красно-пятнистое тело, и слился из пыточной, твердо решив, что снова приду сюда не раньше, чем заживут раны на моей измученной нарзаном душе.

Когда я, отмыв коридоры от следов своего паломничества с ведром, добрался наконец тем вечером до постели, то долго не мог уснуть. В голове теснилось множество мыслей, но больше всего я думал о доме. Только за последние два года я успел пожить на Ферме, в центре Грибсков – интернате для малолетних беженцев, у Ника, потом снова в интернате, но уже в другом. И вот теперь мой адрес: Счастливая, 32. Где-то было лучше. Где-то - гораздо хуже. Откуда-то я стремился сбежать. Где-то хотел бы остаться. Общим у всех этих мест было одно: они давали только временное убежище. Но ведь у каждого человека должен быть свой дом, так? А где он, мой дом?

Там, где семья? Но у меня есть только мать, которая меня бросила, и которой я, очевидно, безразличен. Там, где сердце? Вот оно, ровно стучит под моей ладонью. В нем есть место для Ника и Аси, но оба они далеко, слишком далеко. И я знаю, что мы не сможем быть вместе. Тогда, что такое дом? Настоящий, тот, что больше, чем крыша и четыре стены. И как его найти?

Я прислушался к сонному дыханию ребят на соседних кроватях. Вот Мерлин. Он даже спит в шляпе, а Ворона сидит у него в изголовье, словно охраняя. По крайней мере, у него есть она.

Король лежит, завернувшись в одеяло, как в кокон, только нос наружу торчит. Он спит, не раздеваясь, хотя в спальне тепло.

Розочка, наоборот, раскинулся на кровати, одеяло сползло на пол. Рука, на которую падает из окна свет фонаря, слабо подергивается, будто он пытается поймать что-то, а оно все ускользает и ускользает.

Где их дом? Есть ли у них место, где их любят и ждут? Куда они могут хотя бы поехать на каникулы? Откуда иногда приходят, чтобы коротко обнять, посидеть, касаясь коленями, и рассказать последние семейные новости?

Будет ли у меня когда-нибудь хотя бы это?

Будет ли?

***Загрузите NovelToon, чтобы насладиться лучшим впечатлением от чтения!***