4. Горелая. Не спи!

"Слышь, географ, вот ты мне скажи,

Почему улица Правды в городе лжи?"

CENTR, Аватар ft. Каспийский груз

- Циацана Ашотовна, а вы верите в вечную любовь?

Я зажала под мышкой прохладный градусник, заодно украдкой почесав самое зудючее место на боку.

- Ох, температурищь ты, Красавина. – Цаца покачала седеющей галочьей головой, взглянула на часы с изящным золотым браслетиком. – Сичас памерим, аспирин принесу.

- Да я серьезно спрашиваю, Циацана Ашотовна, - не сдавалась я. – Нам опрос в школе задали провести. Вот, - я ткнула под нос медичке тетрадку в голубой обложке. – По обществознанию.

- Ну, если па апществазнанию... - Медичка неуверенно расправила складки халата. – А зачем миня спращиваещь? Девачек вон спраси на группе. У них как раз адна любов в галаве – возраст такой.

- Да где ж тут девочки? – Я обвела свободной от градусника рукой изолятор, в котором валялась уже третий день, – четыре белых стены да две кровати, на одной – я, вторая – пустая. – И потом: мне нужно ответы у разных людей собрать. Разного пола, возраста, с опытом и без. Чтобы группа была гетерогенная, - я сделала упор на умном слове. Опыт показывал, что чем забористей завернешь, тем легче прокатывает. - Так что вы мне о-очень нужны.

- Ну ладна, - согласилась наконец Цаца, поудобнее усаживаясь на единственном стуле. – Раз для школы нада... Но толька быстра! А то у миня столька дел, столька дел.

- Так я быстро и спрашиваю: вы верите в вечную любовь? – Для пущей убедительности я нацелилась карандашом в открытую тетрадь. – Вы не волнуйтесь, опрос анонимный.

- Любов, - медичка устремила мечтательный взгляд в темное окно. – Верю, канещна.

- Вы любили кого-то или любите? – Уточнила я. Мне нужна была полная ясность.

- Мужа люблю, - кивнула Цаца. – Харощий у меня муш.

- Вы его всегда любите? – Я черкнула карандашом в тетради.

- Как это – всигда? – Мохнатые брови медички зашевелились в попытке взобраться на лоб. – Разве можна любить не всигда?

Я вздохнула и тайком почесала руку кончиком карандаша.

- Ну, вот вы любите его, когда он напивается?

- А непьющий он у меня, - торжествующе улыбнулась Цаца. – Язвенник он. Нильзя ему.

Карандаш передвинулся дальше под рукав – о, какое наслаждение!

- А когда от любовницы приходит, вы все равно его любите?

Цаца подскочила на стуле, будто ей в зад кнопку воткнули.

- От какой палюбовницы? Ты щто знаещь пра палюбовницу?

- Ничего я не знаю, - пожала я плечами, придерживая градусник. – Вопрос в том, вы все еще любите своего мужа, или в вас играет собственнический инстинкт?

- Нет, знаещь! – Цаца вспрыгнула на ноги, чуть не опрокинув стул, замахала кулачками. – Ты все это нарощна, да? Нарощна затеяла! Кто к нему таскаеца, а? Эта та крашеная бландинка, Никитенко, да? Из старщей группы. Эта ана?

Я отодвинулась на подушки, прикрываясь тетрадкой:

- Слушайте, я чисто теоретически спросила. Я вашего мужа всего два раза видела, и то издалека. Вот, градусник, - я протянула медичке нагретую моим теплом стеклянную палочку.

С трясущимися губами Цаца выдернула ее из моих пальцев. Я уж подумала, что сейчас градусник воткнется мне в глаз – интересно, что напишет патологоанатом: отравление ртутью или необратимое повреждение мозга? Но тут за дверью изолятора послышалась возня, и в приоткрывшуюся щель просунулась голова в шрамах.

- Циацана Ашотовна, - рявкнул Розочка, вращая тем глазом, что косо сидел в глазнице, - тут новенький себе голову пробил!

Медичка вздрогнула, выпрямилась и, с усилием овладев собой, сунула градусник в карман халата.

- Тридцать восемь и четыре, - объявила она, глядя прямо перед собой. Развернулась и засеменила исполнять клятву Гиппократа.

Белая спина исчезла за дверью, откуда доносились возбужденные мальчишеские голоса. А вот Розочка и не думал засовываться обратно.

- Привет, Горелая, - ухмыльнулся он, пялясь на меня своими разными глазами. Пугающее зрелище: казалось, тот, недовыковырянный, вот-вот вывалится из черепа и поскачет по полу. – А чо это вы тут делали?

- А чо градусником делают? – Передразнила я. Но тут до меня дошел смысл его слов и суматохи в коридоре. – Погоди, а у нас что – новенький?

- Ага, - лыба Розочки стала еще шире. – Интурист. Андерсен. Ты тут ваще нюх потеряла. У нас такой махач на группе был эпический! Андерсен Салу в брюхо – раз, а потом в пердак – хуяс! Получи, сука, за всех нас! Это матрица, это...

- Демидов, ты что там делаещь?! Красавина в карантине!

Голова Розочки исчезла, как по волшебству. Дверь захлопнулась, превращая звуки извне в невнятное бормотание и шарканье.

Я разочарованно почесала подбородок. Блин, вот как всегда, самое интересное проходит мимо! То месяцами ничего не происходит, то вдруг в старшей группе появляется новичок, а ты гниешь в изоляторе с краснухой. Интересно, при чем тут Андерсен? И вообще, он хоть симпатичный?

«Какая разница! – Тут же одернула я себя. – Тебе все равно ловить тут нечего. Лучше Розочки тебе ничего не светит, а корпорацию монстров ты с ним основывать не собираешься. И кстати говоря: мы только что в очередной раз убедились в том, что любви не существует. Величайшее заблуждение человечества, красивая иллюзия для дураков, реклама для домохозяек и календарь с сисястыми моделями для самцов – вот что это такое. Но если глаза открыты, если знаешь, что за конфета скрывается под красивой оберткой, то жрать отраву не обязательно».

Я подобрала с одеяла книжку, отложенную на время осмотра. Да, мне совершенно не интересно, что там с дыркой у новенького в башке. Повезет – зарастет. Или пластину в череп вставят, и будет у нас еще один Титан. Только наверняка этот лошок из домашних: они вечно на прописке за свои пожитки цепляются, вот и огребают. Нету у них никакого понятия о системе.

Я пролистнула несколько страниц «Брака по завещанию». Нет, только Поняше могло прийти в голову припереть мне из библиотеки любовный роман в качестве пищи для пораженного краснухой ума. А чем мозг самой Поняши при этом поражен вообще загадка, потому что, кажется, этот «шыдевр» она, действительно, прочитала, и даже слезами кое-где закапала. Небось воображала себя на месте главной героини, на которую внезапно свалились счет в швейцарском банке и красавец-муж. Такие, как Сашка, вообще убеждены, что стоит им переступить порог ДД, и на них счастье сразу упадет автоматом. Просто потому что весь мир им должен за суровые сиротские годы. Поэтому она себя и бережет для «чарующей жизни миллионеров» - так, кажется, на обложке написано?

Но на самом деле разница между ней и Никитенко только в цене. Поняша хочет за миллион продаться, а Ника дальнобойщикам у ЗСД за пару сотен дает. На самом деле, Ника честнее: сразу говорит, что делает и за сколько, и не хочет ни от кого ничего, кроме денег.

У дверей снова завозились, и я раздраженно захлопнула книжку. Да, блин, что сегодня такое: не изолятор, а прямо проходной двор!

- Астарожнее, давайте. Берегите голаву!

Под руководством Цацы Розочка с Мерлином заволокли внутрь какого-то паренька, перемотанного бинтами так, что повязка почти закрывала глаза – только клок светлых волос торчал на макушке. Лопасть из средней прыгал вокруг, как броуновская молекула, создавая эффект толпы.

- На свабодную койку кладите. Ой, да аккуратнее, касарукие! – Забыв про меня, медичка дирижировала оркестром. – Так, типерь обув снимите с него. Штаны тоже – что же он, в адежьде лижать будит на чистам у миня?

Я зажмурилась.

- Так, Красавина! Сматри сюда!

Пришлось открыть один глаз – к счастью, на новенького уже накинули одеяло.

- Латок вот, - Цаца сунула мне под нос белую эмалированную посудину. – Будет ташнить его – падставляй. И спать ему не давай, паняла? Ему спать нильзя.

- А я-то чего?! – От возмущения у меня даже зуд прошел. – Это вы тут работаете, а я лежу.

- Кто тибе лижать мешает? – Цаца уставила руки в боки. – Проста гавари с ним, и все. Сташнит – миня пазавешь. Так, чего уставились? – Медичка вспомнила о парнях, все еще торчащих у постели раненого. – Пашли давай, тихий час скора.

- Эй, а сколько с ним разговаривать-то? – Крикнула я в удаляющуюся халатную спину. – Я, может, сама спать хочу.

- Часа два.

И все. Я снова осталась одна. Точнее, вместе с новеньким, у которого дырка в голове.

Нет, это точно месть! Цаца на меня за опрос взъелась. Как будто это я виновата, что ее супруг не может хрен в штанах удержать. Вот баба, до сорока дожила, а все еще не поняла ничего ни про любовь, ни про мужскую половину рода человеческого. Один представитель которой в данный момент валяется в позе амебы на соседней кровати.

Так, что мы тут имеем? Из-за бинта физиономию толком не рассмотреть, да и нос опух. Красавчег, короче. Бледный, как труп. Кстати! Что там Цаца говорила? Как я вообще пойму, что он не сдох, если молчит, и глаз не видно?

- Эй! – Позвала я погромче, на всякий случай. – Тебя звать как?

- Не ори, - тихо отозвался «труп». – Я не оглох. У меня просто сотрясение. – И добавил, чуть помолчав. – Денис я.

- Настя, - решила я все-таки представиться.

Голова в бинтах осторожно повернулась в мою сторону, рука со ссаженными костяшками приподняла край повязки. На меня уставились глаза настолько светлые, что, казалось, радужки излучали сияние – холодное и белое, как луна. Темный ободок по краю только подчеркивал сходство с ночным небом. В груди у меня бухнуло тяжело, будто камень сорвался с обрыва и – тук-дук-дук! – заскакал вниз по склону.

- Чего пялишься? – Спросила я нарочито грубо, надеясь, что под сыпью будет незаметна ударившая в лицо краска.

Он не отвел взгляда, не смутился.

- Да вот. Теперь понятно, чего меня медсестра спрашивала, болел ли я краснухой.

Мне захотелось пощупать свое лицо. Он что, слепой? Очки носит? Или теперь за сыпью, и правда, не видно ожогов? В зеркало-то я на себя последний раз утром смотрела, в ванной. Но нет: вот руки выглядят также, как всегда. Кожа – марсианская поверхность, красные кратеры и хребты, сглаженные эрозией. Мне нравится думать о себе как о марсианке. Это все лучше, чем плавленый сыр, перемешанный ложкой и размазанный по лицу и рукам, где он потом намертво высох, лишив меня улыбки и возможности сжимать кулаки. Иногда я позволяла себе мечтать об операции – всего одной, чтобы сохранить иллюзию реальности. Что бы я тогда выбрала: руки или лицо? Каждый раз, задумываясь об этом, я меняла решение. Но предложи мне лечь на операционный стол прямо сейчас, я бы без колебаний выбрала улыбку без боли. И понимание этого напугало меня. Так же, как пугали эти бесцветные глаза напротив, глаза, полные света.

На языке у меня уже крутилась какая-то грубость, как вдруг новенький моргнул, свесился на бок и без всякого предупреждения блеванул на пол. Я подскочила на кровати с бесполезным лотком: подумать только, какая наглость!

- Прости, пожалуйста, - жалко прохрипел парень, назвавшийся Денисом, и утерся рукой. – Я сейчас уберу все.

- Куда! – Я встала в тапки и протянула ему полотенце. – С сотрясением лежать надо. Вставать вообще нельзя, а то мозги спекутся. Держи вот лучше, - я сунула страдальцу лоток и пошла на поиски Цацы.

В смотровой ее не обнаружилось. В процедурной тоже. За пределы медблока выходить мне было нельзя. Вот подстава! Наверняка медичка уперлась с ночной нянечкой чаи гонять – Швабра как раз на смену заступила, а у нее с уроженкой Востока возникло полное взаимопонимание на почве лечебных пяти капель, которые в этот самый чай регулярно добавлялись. Пришлось мне вытащить из ванной ведро с тряпкой и вернуться в изолятор.

Денис печально взирал на меня из-под бинтов, вцепившись в лоток, пока я возилась на полу. Вся его поза будто извинялась за то неудобство, которое он мне доставил самим своим существованием. За это я была готова его убить: ему по определению полагалось быть сволочью, помыкающей женским полом, неспособным, если что, засветить в щи по причине плохо сгибающихся пальцев. 

Наконец я справилась с уборкой и открыла форточку – в изоляторе все еще витал мерзкий запашок рвоты.

- Спасибо, - кротко поблагодарил Денис и тихо сблевал в лоток.

- Пожалуйста, - вздохнула я и потащилась со всем его дерьмом в ванную.

Следующий час мы провели примерно так: я развлекала новенького разговорами, а он периодически поблевывал в ведро, которое я поставила в изголовье постели – заманалась с лотком туда-сюда бегать.

- Слышь, а чего тебя Розочка Андерсеном назвал?

- А, так это, наверное, потому что я из Дании. Меня усыновители вернули.

- Чего вернули-то? Накосячил, что ли?

- Типа того. Не хочу об этом... Бу-э!

Это новенький снова заглянул в ведро.

- Ясно, не хочешь. Вот у нас Белка из средней: ее тоже удочерить хотели. Она у опекунов два года прожила. Бездетные они были. А потом – бац! И мамка ее с животом. Родили девочку. Ну и пошло: то Белка не так поела, то домашку не сделала, то не так посмотрела, то не то сказала. И вообще – генетика у нее неизвестно какая, родители – алкаши. И все, сдали Белку обратно. Так в «Дурдоме» и живет. А твои тоже мальчика родили?

От ответа Андерсен уклонился.

- Слушай, а почему вы центр «Дурдомом» называете?

- Почему-почему, - я пожала плечами. На самом деле, точного ответа никто не знал, потому что вопросом особо не задавался. Просто так повелось, «дурдом» да «дурдом». Но я не могла упустить шанс подавить новичка интеллектом. – Сам смотри. Раньше наша дурка детдомом официально числилась. ДД, сокращенно. А еще раньше он был коррекционный, ну для умственно-отсталых, сечешь? Дурдом и есть. Вывеска-то у нас, пока тут живу, раза четыре поменялась, а суть одна.

- Погоди-погоди, - Денис-Андерсен завозился под одеялом, но тут же болезненно сморщился и свесился над ведром. Отдышался, утерся полотенцем и снова уставился на меня, отогнув повязку. – Как это – для умственно-отсталых? Я же ведь нормальный. И ты нормальная. И Розочка – он даже рэп сочиняет! Насчет Мерлина я, правда, не скажу – он странный какой-то...

- Не странней тебя! – Яростно оборвала я его. – Мерлин тут, может, самый толковый и есть. А тебя вообще психиатр смотрел? Ты комиссию проходил?

Прозрачные глаза выпучились на меня из-под бинтов:

- Какой психиатр? Какая коми... Бу-э!

- А вот такая! – Я торжествующе повертела пальцем у виска. – Скоро сам узнаешь. Так что береги голову, может пригодиться.

Новенький повалился на подушку, кашляя и тяжело дыша. Мне его даже жалко стало. Минутная слабость. Пусть лучше сразу привыкает. Потом спасибо скажет еще. Эй, а чего это он затих как-то подозрительно? Не заснул бы еще!

- Слышь, Андерсен! Ты не спи! Расскажи лучше что-нибудь. Про Данию вон расскажи. Как там?

***Загрузите NovelToon, чтобы насладиться лучшим впечатлением от чтения!***