Глава 14. Мой мир не будет прежним

Не помню, как добралась до дома в тот злополучный день. Следующие два дня были словно в полусне, я не могла ни на чем сосредоточиться . Мне казалось, что я вот-вот проснусь, и всё, с чем мне пришлось столкнуться, окажется лишь бредовым сном. Я много думала о той сцене, что увидела в камере. Пыталась понять, оправдать, но червоточина сомнения засела глубоко в сердце. Я не понимала, что мне думать и как реагировать. Словно мой хорошо устроенный дом разбирали по кирпичику, а я смотрела и не могла заставить прекратить это.

В один момент мне даже удалось придумать оправдание. Что если это всего лишь одна из пыток, которую я просто не знаю? Но в глубине души я знала, что это не так, это не было пыткой. Им нравилось происходящее. То, что они делали, было отвратительно прекрасным. При воспоминании об этом, внизу живота затягивался томительный узел, от чего мне становилось невероятно стыдно и мерзко. С самого начала обучения в школе с военным уклоном в нас взращивали ненависть к Иным. Вдалбливали в неокрепшие умы, что они низшие создания, грубые, властные, дикие, глупые. Что они              варвары и недостойны называться людьми и, тем более, топтать с нами одну и ту же землю. Что от Иных лишь беды и разрушения. В их венах течет кровь с огнем, они привыкли подчинять, крушить, ломать и приносить хаос туда, куда пришли.

И почему в мире, где с такой яростью и остервенелостью пропагандировались однополые отношения, в темных, мрачных коридорах кипела другая жизнь? Мне нужны были ответы на многочисленные вопросы, но я не знала где их можно получить.

***

Впервые с устройства на работу я с огромным нежеланием вышла в свою вечернюю смену. И хотя я не была виновата, мне хотелось опустить глаза в пол, когда я сталкивалась с кем-то из служащих. Просто не могла заставить себя им улыбаться, словно что-то треснуло во мне. Я быстро управилась с уборкой, чтобы поскорее покинуть это место.

На выходе из здания я встретила маму, она была прекрасна в своем холодном безразличии. Словно случайно шла по своим срочным делам и увидела меня. Но я знала, что это не так, знала, что она планировала встретить меня. Эта женщина никогда ничего не делала просто так, и осознание этого кольнуло неприятным предчувствием.

— Надо поговорить, — серьезно сказала она и завела меня в один из свободных кабинетов. — Я знаю о том, что случилось в зоне 2.

Я инстинктивно сжалась, ожидая продолжения неприятного для меня разговора. Мне меньше всего хотелось сейчас обсуждать увиденное с матерью.

— Не лучшая тема для разговора, — скривилась она. — Я всегда знала, что ты еще попьешь моей крови, но не ожидала, что это начнётся так скоро. Немыслимо, что ты решила работать уборщицей!

Я удивленно посмотрела на нее. Чего? Это все, что тебя сейчас волнует? У тебя в секторе женщины нарушают все возможные правила, а тебя волнует только то, что я работаю уборщицей?   Кажется, она поняла, что обвинениями ничего от меня не добьется, ведь я больше не двенадцатилетний ребёнок, который с жадностью впитывает каждое её слово, и, убрав из голоса звенящую язвительность, заговорила почти по-доброму:

— Я понимаю, что тебе сейчас сложно осознать то, что ты увидела. Ведь ты так молода и ни разу не была в бою, не смотрела смерти в глаза...

— А при чем тут это?

— При том, что все взаимосвязано, чем больше твой опыт, тем легче принимать мысль о том, что мир несовершенен. Что мы всего лишь люди, и у нас бывают свои слабости. Тем более, это всего лишь физический контакт, разрядка. В этом нет ничего плохого, наоборот, это полезно для здоровья. И я хочу, чтобы ты без драматизма относилась к увиденному.

— Тогда, если это так полезно, почему из этого сделали такую тайну?  В чем смысл?

— Понимаешь, не всё общество готово принять то, что здесь происходит. Там, наверху, мы создали идеальный мир, без жестокости, грубости. И множество однополых пар счастливы, зачем рушить их счастье сомнениями? Ведь ты же начала сомневаться? Думаешь, почему на работу в сектор не принимают людей со стороны?

— Чтобы никто не узнал, военные же будут молчать, — прошептала я. — Поэтому так сложно найти уборщиц.

— Все верно. Мы просто бережем наш хрупкий мир.

— А разве это справедливо? Разве у людей не должно быть выбора? Получается, что все давно решено за нас. В то время, как другая часть занимается тем, что другим попросту недоступно.

— Ты еще просто маленькая, — улыбнулась она, — не понимаешь, какую опасность несут в себе Иные. Мы оберегаем женщин. Даем им безопасность и уверенность в завтрашнем дне.

— Ну да, — горько сглотнула я, — маленькая, не понимаю... Но чувствую! Чувствую, что тут происходит что-то не то... Ответь мне честно, ты тоже? Тоже бываешь тут? Ну, ты понимаешь, о чем я, — я дерзко посмотрела ей в глаза.

Она тяжело вздохнула и отвела взгляд. Кажется, впервые в жизни я видела ее такой растерянной.

— Пойми, многие пользуются своим положением и бывают тут, это не считается чем-то плохим. При желании и ты можешь попробовать и понять...

— Хватит! — прервала ее я, не в силах дальше выслушивать ее откровения. — Я просто не понимаю, чем мы тогда лучше Иных? Если сами ведем себя с ними также! Они там как рабы, а некоторые содержатся как животные! В чем смысл? За какую правду боремся мы?

— Мы боремся не за правду, а за свободу!  — прищурив глаза, ответила мама: она больше не выглядела растерянной, а снова была неприступной и недосягаемой женщиной. — Это не всегда одно и то же.  И тебе придется принять эту истину. Не тебе нас судить. Ты выросла без побоев, унижений, в благополучном обществе, ты просто не знаешь жизни, которая творится за стенами Шайна!

— Нет, мама. Это ты не знаешь меня. И не знаешь, какими жестокими могут быть дети в вашем идеальном мире, - прошептала я и, развернувшись, покинула кабинет. Впервые в жизни последнее слово осталось за мной.

***Загрузите NovelToon, чтобы насладиться лучшим впечатлением от чтения!***